— Как после потери девственности! — невинно говорит кто-то, и я сухо подтверждаю:

— Точно так! Задание таково — небольшое эссе о детстве. Вашем собственном или просто о детстве. Возможно даже о детстве морских свинок или космических слизняков. Ограничений никаких, кроме размера. Рукописи объемом свыше пятисот листов рассматриваться не будут. Мне тоже хочется немного… м-м-м… скажем так, отдохнуть! И меня всегда страшила участь преподавателей языка и литературы: отсутствие свободных вечеров из-за постоянной проверки сочинений… а также подрастающие ученицы со стройными ножками! Это пытка страшнее всего, я так считаю!

Они смеются, я тоже, и мы расстаемся, взаимно довольные друг другом.

— Не поеду я никуда, — хмуро сказала Золушка, глядя себе под ноги. — Один вечер свободный, отпросилась, собралась — и на тебе! Танцуй! Болтай ни о чем! Делать мне больше…

— А ты ни о чем не болтай! — не дослушав жалоб, посоветовала крестная, такая же упрямая, как и крестница. — Ты по делу говори.

— Да откуда мне знать, какие у них во дворце дела? — прошипела противная девчонка — руки в земле, в вечной золе от печеной в кострах картошки, откуда и прозвище получила, а вовсе не от кухонной работы, как многие думали, — нет, в доме у них уже лет сорок как были паровое отопление и газовая плита. Да и вообще Золушку на кухню старались не пускать — кухарка утверждала, что там от нее больше было вреда, чем проку. Младшая в семье все больше удирала в Лес, на месте которого в незапамятные времена находился сказочный полигон — во всяком случае, черные археологи, с которыми Золушка и тусовалась, артефактов там находили немерено.

— Вот ты и узнай, например, какие у Принца увлечения, что ему интересно, — гнула свое Фея, и Золушка фыркнула:

— Что там у Принца интересное может быть! Да и вообще, зачем мне с ним знакомиться? Ты что, меня в шестнадцать лет замуж собралась выдать?

— Ну… — растерялась крестная, — не замуж… а так… пора тебе выезжать в хорошее общество!..

Действительно, не замуж же девчонку в шестнадцать лет? Да и кто ее возьмет такую — вечно растрепанную, с цыпками на руках, ногти не то обломаны, не то обгрызены и взгляд как у волчонка.

— У меня и дома хорошего общества хватает! — буркнула шестнадцатилетняя оторва.

— Клара или Роза? — ехидно осведомилась крестная. — Или, может, маменька?

— А чем она хуже других? — с вызовом спросило несносное дитя, расковыривая зачем-то землю под деревом. — Она очень даже ничего… интересная в разговоре! И видела много чего! И знает! А Кларка и Розка ей только нервы мотают!

— Ты не увиливай! — строго сказала крестная. — И кончай тут рыться, тут заповедная зона, исторический заказник и эндемические растения!

— Ого! — воскликнула Золушка и вытащила из-под дуба внушительную ржавую железяку. — Ничего себе! Вот это поперло!

— Это что? — брезгливо спросила Фея, но, присмотревшись, даже попятилась. — Да это же палочка!

— Волшебная! Старого образца! Такими не то что сейчас — пару шлепанцев или стакан семечек сотворил — и все, перегрелась! — такими ж Землю можно было забабахать на трех китах! И твердь над планетой! Хрустальную и в звездах! Интересно, она еще… работает?…

— И думать не смей! — прикрикнула крестная. — Такому двести семьдесят лет учиться надо и после еще триста стажировки! Кстати, о шлепанцах. Быстро переодевайся и марш на бал! Сегодня больше ничего не найдешь. И месяц еще не найдешь ничего. А усядешься за учебники о хороших манерах! И артефакт давай сюда. Я ее сдам куда положено.

— Ну, она ж наверняка не работает, — заныла та, у которой отбирали законную добычу. — Я только немножко у себя ее подержу, и все! И дома сидеть буду! Месяц! Честно! И книжки эти самые читать!

— И поедешь на бал. Сейчас! — отрезала крестная.

— Хорошо, — буркнула Золушка. — Поеду! Но только в своих тряпках…

— Щас! Тебя и на конюшню в этом не допустят! Что такое дресс-код, знаешь?

— Наслышана.

— Так что не увиливай, а надевай!

— Умываться надо или поколдуешь?

— Ладно, чер… бог с тобой, вымогательница. Поколдую. Тем более что по-простому тебя неделю отмывать надо! Платье надевай, живо! Да не так! Вырезом вперед!

— Ты чего — вырезом вперед? У меня ж так все вывалится, если наклонюсь!

— А ты не наклоняйся! И по паркету не ползай, и в клумбах не ковыряй! Вот так присядешь, — крестная сделала реверанс, — и все. Ежели чего уронишь — перчатку там или платок, — сама не поднимай, жди, пока кавалер. Много не говори, что в подвалах у них зарыто, не спрашивай… Теперь туфли!

— Ого, каблучищи!

— Это ты каблучищ не видела! Меньше среднего, устойчивые, как раз для танцев.

— Нет, я не могу… я упаду! Можно я все-таки в кроссовках?…

— Сейчас по шее получишь!

— Меня даже мачеха не бьет! И на каблуках ходить не заставляет! Да и вообще, что это за слово — «мачеха»? Грубое, противное… маменька — вот самое подходящее!

— Ты мне зубы своей маменькой не заговаривай! Не жмут?

— В самый как раз… А из чего они сделаны? И как?

— Имитация хрусталя. Распечатала на 3D-принтере.

— Вау, круто!

— Ты там слов таких постарайся не говорить.

— А они не разобьются?

— Не должны. Космические технологии. Хотя с твоими талантами…

— А поеду я на чем?

— С таким характером надо бы на метле! Тыквы у нас из моды вышли… — Крестная задумчиво подобрала с земли желудь и одним мановением сотворила роскошный, обтекаемый спорткар небывалого цвета кофе с молоком.

— Вау! — завизжала Золушка. — Ключи!

— Скорость не превышай. И не вздумай сейчас выехать и вместо бала по дорогам раскатывать! Я по навигатору следить буду! Если мимо дворца проедешь — пеняй на себя.

Золушка потупилась. По ее лицу было видно, что именно раскатывать по дорогам, вместо того чтобы отправляться на бал, она и собиралась.

— Да, веди себя прилично, бредни всяких старых дураков выслушивай, они это любят… Танцы танцуй на каблучищах, а потом, усталая, еще и домой пешедралом, потому как твоя машинка в двенадцать ночи в желудь превратится! Слава богу, хоть вместо этого, — Золушка задрала под нос крестной ногу в хрустальной туфельке, — родные педали вернутся!